Меню
Выставка
«Санитарный трамвай»
«Санитарный трамвай»
Проект Музея городского электрического транспорта и музея ПСПбГМУ имени академика И.П. Павлова
В блокадном Ленинграде трамваи продолжали ходить, несмотря на обстрелы. Движение прерывалось лишь в суровую зиму 1941-42 гг. Они доставляли бойцов на фронт и подвозили снаряды. Особые санитарные трамваи помогали отвозить раненых. Автобусы с этой задачей справиться уже не могли – не хватало горючего для перемещения на дальние расстояния.
Для того, чтобы перемещать пострадавших, вагоны переоборудовали. Теперь, вместо скамеек для пассажиров в них помещались носилки в два ряда, а окна были затемнены. Еще в начале войны в Ленинграде вышло распоряжение: проложить трамвайные пути к больницам имени Мечникова, имени Нечаева и имени Эрисмана.
Больница имени Эрисмана относилась к Первому Ленинградскому медицинскому институту, который не прекращал работу во время войны. Здесь трудились и медики, и профессора, студенты продолжали учиться. В нескольких клиниках института были организованы «оперативные» койки для военнослужащих. Большую роль, в доставке раненных сыграл санитарный трамвай.
В выставочном проекте мы собрали чертежи, фотографии, воспоминания, а также предметы из блокадной аптечки. Все это поможет нам представить себе, каким был обычный трамвай, ставший медицинским во время Блокады. Выставка интерактивная: вы можете взаимодействовать с иллюстрациями и воспоминаниями, чтобы узнать больше.
В блокадном Ленинграде трамваи продолжали ходить, несмотря на обстрелы. Движение прерывалось лишь в суровую зиму 1941-42 гг. Они доставляли бойцов на фронт и подвозили снаряды. Особые санитарные трамваи помогали отвозить раненых. Автобусы с этой задачей справиться уже не могли – не хватало горючего для перемещения на дальние расстояния.
Для того, чтобы перемещать пострадавших, вагоны переоборудовали. Теперь, вместо скамеек для пассажиров в них помещались носилки в два ряда, а окна были затемнены. Еще в начале войны в Ленинграде вышло распоряжение: проложить трамвайные пути к больницам имени Мечникова, имени Нечаева и имени Эрисмана.
Больница имени Эрисмана относилась к Первому Ленинградскому медицинскому институту, который не прекращал работу во время войны. Здесь трудились и медики, и профессора, студенты продолжали учиться. В нескольких клиниках института были организованы «оперативные» койки для военнослужащих. Большую роль, в доставке раненных сыграл санитарный трамвай.
В выставочном проекте мы собрали чертежи, фотографии, воспоминания, а также предметы из блокадной аптечки. Все это поможет нам представить себе, каким был обычный трамвай, ставший медицинским во время Блокады. Выставка интерактивная: вы можете взаимодействовать с иллюстрациями и воспоминаниями, чтобы узнать больше.
Художник-дизайнер
Лаская Елена
Лаская Елена
Как были устроены санитарные вагоны?
- Автобусы не справляются с перевозкой раненных, - сказал Алексей
Александрович, - да и холодно в автобусах. Скажите, чем вам помочь,
чтобы не затягивать дело?
- Мы справимся сами, товарищ Кузнецов, но для вагонов, в которых
будем перевозить раненых, нужна особая рессорная сталь, - ответил я.
Алексей Александрович сразу же пригласил секретаря
горкома Е.Ф. Капустина.
- Где можно взять рессорную сталь?
- Думаю, что на Кировском заводе, - сказал Капустин.
- С Зальцманом я договорюсь, а вы, Михаил Хрисанфович,
завтра ему позвоните.
Александрович, - да и холодно в автобусах. Скажите, чем вам помочь,
чтобы не затягивать дело?
- Мы справимся сами, товарищ Кузнецов, но для вагонов, в которых
будем перевозить раненых, нужна особая рессорная сталь, - ответил я.
Алексей Александрович сразу же пригласил секретаря
горкома Е.Ф. Капустина.
- Где можно взять рессорную сталь?
- Думаю, что на Кировском заводе, - сказал Капустин.
- С Зальцманом я договорюсь, а вы, Михаил Хрисанфович,
завтра ему позвоните.
Через несколько дней необходимую сталь мы получили. Под руководством наших специалистов А.Т. Сивочуба, И.Ф. Козлова, Б.Г. Кондакова, Д.Г. Лобанова, М.Ф. Югая, М.Н. Степанова рабочие трамвайных парков имени Блохина, Коняшина, Смирнова и парка Кировского района оборудовали вагоны для перевозки раненых.
Рессоры получили хорошие, раненые не испытывали тряски.
Окна в вагонах тщательно задрапировали, чтобы и ночью можно было ездить с зажженным светом, и в то же время соблюдать все правила светомаскировки.
Поставили в вагонах отопительные приборы, бачки с кипяченой водой.
Скамейки для пассажиров вынесли, а к стойкам с помощью специальных устройств можно было теперь крепить носилки в два яруса.
А чтобы легче их [носилки] вносить, на нашем вагоноремонтном заводе кроме боковых сделали и торцовые двери.
Схема прицепного и моторного вагонов трамвая Американка
Схема санитарного вагона с расположением коек и торцевых дверей
Схема отдельных элементов санитарного вагона
Где проходили трамвайные пути?
Выдержки из книги «Фронтовой трамвай». СПб., 1986г.
Уже первые рейсы санитарных трамвайных поездов показали, что они превосходят по удобству и железнодорожные поезда, и автобусы.
Несколько сот таких санитарных вагонов можно было увидеть на улицах Ленинграда зимой 1939-40 года. Вот и 22 июня 1941 года первое указание, которое я отдал, приехав в управление, касалось немедленной подготовки вагонов для перевозки раненых…
...У нас были припасены маскировочные сети, специальные щитки для затемнения окон вагонов, подготовлены к выходу и санитарные поезда.
Несколько сот таких санитарных вагонов можно было увидеть на улицах Ленинграда зимой 1939-40 года. Вот и 22 июня 1941 года первое указание, которое я отдал, приехав в управление, касалось немедленной подготовки вагонов для перевозки раненых…
...У нас были припасены маскировочные сети, специальные щитки для затемнения окон вагонов, подготовлены к выходу и санитарные поезда.
Советуясь с помощниками о приведении всех хозяйств в полную боевую готовность, я приказал приступить к прокладке путей к больницам и госпиталям. На многих перекрёстках были заранее изготовлены узловые устройства, состоявшие их стрелок и крестовин. Стоило лишь снять с колеи два куска прямых рельсов и поставить эти устройства, и уже можно было пользоваться новой веткой. Она вела к больницам имени И.И. Мечникова, имени Нечаева, имени Эрисмана.
Кондуктор санитарного трамвая
йод
спирт
глицерин
анальгин
бинт
жгут
«...снабдили сопровождающих – кондукторов – аптечками, обучали их на курсах в медсанслужбе. Любая из девушек могла оказать в пути раненому первую помощь…»
Санитарные перевозки
Выдержки из книги «Ленинградский трамвай. 1941-1945». Спб., 1995
«15 сентября 1941 года немецко-фашистские войска прорвались от Горелова к Финскому заливу и перерезали Стрельнинскую линию. Снаряд попал в Стрельнинскую подстанцию, и прекратилась подача тока.
Как раз в это время шла перевозка раненых из района Стрельны. Около 20 трамвайных поездов из четырехосных трамвайных вагонов находились на Стрельнинской линии. После прекращения тока вагонные бригады, пассажиры и раненые, под обстрелом пробирались к Ленинграду и Стрельне. Те, кто попал в Стрельну, оказались в зоне оккупации.
Вагоны остались стоять на линии и так простояли до конца блокады, до 1944 года. Конечно, они были полностью приведены в негодность, остались только тележки и рамы». (стр. 42)
Как раз в это время шла перевозка раненых из района Стрельны. Около 20 трамвайных поездов из четырехосных трамвайных вагонов находились на Стрельнинской линии. После прекращения тока вагонные бригады, пассажиры и раненые, под обстрелом пробирались к Ленинграду и Стрельне. Те, кто попал в Стрельну, оказались в зоне оккупации.
Вагоны остались стоять на линии и так простояли до конца блокады, до 1944 года. Конечно, они были полностью приведены в негодность, остались только тележки и рамы». (стр. 42)
«В сентябре [1941 года] вражескими войсками была перерезана и выведена из строя Стрельнинская линия, как раз в тот момент, когда по ней шла эвакуация раненых. Из-за непрерывного обстрела пришлось прекратить движение по линии, шедшей тогда вдоль Киевского шоссе.
13 сентября 1941 г. фашисты вышли к Пулковским высотам. Фронт вплотную приблизился к окраинам Ленинграда…» (стр.38)
13 сентября 1941 г. фашисты вышли к Пулковским высотам. Фронт вплотную приблизился к окраинам Ленинграда…» (стр.38)
Из воспоминаний В.М. Немзера, бывшего главного инженера Службы Эксплуатации)
В.М. Немзер
За второе полугодие 1941 года было предоставлено для перевозки раненых 2430 вагонов.
Санитарные перевозки: воспоминания
«Советуясь с помощниками о приведении всех хозяйств в полную боевую готовность, я приказал приступить к прокладке путей к больницам и госпиталям. На многих перекрестках были заранее заготовлены узловые устройства, состоявшие из стрелок и крестовин. Стоило лишь снять с колеи два куска прямых рельсов и поставить эти устройства, и уже можно было пользоваться новой веткой. Она вела к больницам имени И.И. Мечникова, имени Нечаева, имени Эрисмана. Разумеется, надо было подключить и контактную сеть. Но это занимало совсем мало времени». (стр. 62)
«12 сентября 1941 года во время налета вражеской авиации на линии остался без движения санитарный трамвайный поезд с ранеными бойцами, но благодаря принятым своевременным мерам главным диспетчером, раненые бойцы были эвакуированы из вагонов в госпиталь автомашинами. В скором времени после эвакуации раненых сброшенной бомбой санитарный трамвайный поезд был полностью уничтожен». (стр. 62)
М.Х. Сорока, Фронтовой трамвай. Л., 1986
Из докладной записки «Работа трамвая и троллейбуса в военное время и организация аварийно-восстановительных работ»
М.Х. Сорока
«Наш поезд оборудуют для перевозки раненых. Из вагона в вагон делают переход, как в электричках. По бокам вагона крепят скобы для носилок. Движение трамваев по городу с 6.30 до 21.30. Рабочих Московского района высаживают у железнодорожного моста, теперь рядом с этим мостом – Московский райсовет. Дальше – военная зона. Наш вагон 4135 выходит на свой маршрут в 23.00. Надо ехать на Среднюю Рогатку. Туда мы везем бойцов. Едем. Надо рассчитывать. Разрыв снаряда. Быстрей вперед. Разгоняю вагоны, оттягиваю бугель, чтобы не видно было искр». (стр. 62)
«Транспортировка раненых из сортировочного эвакогоспиталя № 2222 проходила, главным образом, путем использования городского трамвайного парка. Остановка трамвайного движения на путях к Мечниковской больнице вызвала резкое сокращение эвакуации раненых из сортировочного госпиталя. В данное время госпиталь переполнен ранеными и не может принимать санитарные поезда, прибывающие с фронта. Перевозка раненых на автобусах, ввиду недостатка горючего и дальности пути, обеспечивает вывоз лишь незначительного количества поступающих раненых. Прошу ВАС!
а) Дать распоряжение Трамвайно-Троллейбусному Управлению об ускорении расчистки пути (от ледяной корки),
б) Обязать Красногвардейский райсовет оказать помощь в проведении этой работы». (стр. 62)
а) Дать распоряжение Трамвайно-Троллейбусному Управлению об ускорении расчистки пути (от ледяной корки),
б) Обязать Красногвардейский райсовет оказать помощь в проведении этой работы». (стр. 62)
М.Х. Сорока, Фронтовой трамвай. Л., 1986
Письмо зам. командующего Ленфронтом, начальника тыла генерала Логунова председателю исполкома Ленинградского Совета депутатов трудящихся т. Попкову П.С. от 26 декабря 1941 г.
Санитарный трамвай: воспоминания
Выдержки из книги «История медсанслужбы ТТУЛ»
При заводе был открыт медицинский пункт, который обслуживал фельдшер Воробьёв. В связи с расширением медицинской сети ТТУЛ при заводе была в 1936 году организована амбулатория. В её организации принимал активное участие врач Р.И. Гельберт. Он же был назначен её заведующим. При амбулатории функционировали крометерапевтической – хирургический, гинекологический, глазной, ушной и зубной кабинеты.
В начале Отечественной выйны тов. Гельберт был мобилизован и передал дела врачу Н.А. Орловой. Однако вскоре завод стал номерным и начал выпускать продукцию, шедшую на оборону. При заводе действовал медпункт, которым заведывала Н.А. Орлова. На медпункте оставались фельдшер Е. М. Пономарёва и медсестра военного времени Галгановская.
Тяжёлое то было время – блокада, холод, голод, нехватка воды, а зачастую и света. В медпункт обращалось много обессиленных дистрофиков, которые тут же лежали; немало из них умирало. В один из вражеских налётов в административное здание попала бомба и частично его разрушила. Медпункту пришлось переехать в проходную завода…»
В начале Отечественной выйны тов. Гельберт был мобилизован и передал дела врачу Н.А. Орловой. Однако вскоре завод стал номерным и начал выпускать продукцию, шедшую на оборону. При заводе действовал медпункт, которым заведывала Н.А. Орлова. На медпункте оставались фельдшер Е. М. Пономарёва и медсестра военного времени Галгановская.
Тяжёлое то было время – блокада, холод, голод, нехватка воды, а зачастую и света. В медпункт обращалось много обессиленных дистрофиков, которые тут же лежали; немало из них умирало. В один из вражеских налётов в административное здание попала бомба и частично его разрушила. Медпункту пришлось переехать в проходную завода…»
«К концу 1941 и начале 1942 года, сломленные голодом и холодом, умерли ветераны её: врач терапевт Л.Я. Шрайбер, зубной врач Е.С. Оницканский, неврапотолог А.А. Демьянов, регистраторы Таращина, Зьялковская и другие. Однако поликлиника продолжала самоотверженно работать… Чтобы круглосуточно обслуживать медицинской помощью многочисленных раненых и больных, часть персонала перешла на казарменное положение, дневала и ночевала в поликлинике. Больных дистрофиков с отёками и поносами становилось всё больше и больше, они заполняли всю поликлинику, ожидальню, коридоры. Многие, получив больничные листы с диагнозом «алиментарные отёки», с явкой через 10 дней, уходили домой, другие, не в силах подняться, оставались. Их клали на койки в физиотерапии; большинство из них умирало; их уносили в сараи Смирновского парка. В эти трудные дни, чтобы хотя бы кружкой кипятка согреть приходящих, озябших больных, регистратор З.Е. Янковская ухитрялась в глазном кабинете круглосуточно поддерживать кипящий самовар.
Медицинские работники, бледные, истощённые выбивались из сил; то один, то другой заболевал, их клали вместе с отяжелевшими больными на развёрнутые в физиотерапии койки и выхаживали. Если к этому прибавить холод, голод, нехватку воды, участившиеся налёты вражеской авиации, частые сигналы тревоги, зажигательные бомбы и артобстрелы, то станет ясной та исключительно тяжёлая обстановка, в которой коллективу поликлиники и медпункта т/п им. Смирнова приходилось работать в период с сентября 1941 года по февраль 1942 года»
Медицинские работники, бледные, истощённые выбивались из сил; то один, то другой заболевал, их клали вместе с отяжелевшими больными на развёрнутые в физиотерапии койки и выхаживали. Если к этому прибавить холод, голод, нехватку воды, участившиеся налёты вражеской авиации, частые сигналы тревоги, зажигательные бомбы и артобстрелы, то станет ясной та исключительно тяжёлая обстановка, в которой коллективу поликлиники и медпункта т/п им. Смирнова приходилось работать в период с сентября 1941 года по февраль 1942 года»
Медпункт-амбулатория вагонно-ремонтного завода
Поликлиника трамвайного парка им. Смирнова
в годы блокады
в годы блокады
«В период блокады медсанслужба Трамвайно-троллейбусного управления Ленинграда (ТТУЛ) подчинялась райздраву своего района и осуществляла все мероприятия в тесной связи с парком, при котором находилась…»
Медработники Трамвайно-транспортного управления Ленинграда (ТТУЛ) во время войны
Пуск трамвайного движения 15 апреля 1942 года
(по воспоминаниям работников трамвайного парка им. Леонова)
(по воспоминаниям работников трамвайного парка им. Леонова)
Выдержки из книги «Ленинградский трамвай. 1941-1945». Спб., 1995
«Помню в то апрельское утро я шла по Загородному проспекту. Задумалась, а мысли, сами понимаете, были не из веселых. И вдруг совершенно неожиданно увидела… трамвай! Трамвай собственной персоной подходил к остановке «Витебский вокзал». Идет по рельсам как ни в чем не бывало, будто и не было вовсе в его жизни тяжелых, смертельных дней… Прямо чудо какое-то совершилось на моих глазах. Люди разом оживленно зашумели, заговорили. Самым близким, самым лучшим другом был в те мгновения для нас воскресший звонкоголосый трамвай!» (стр. 130)
«Весной 42-го оголтело, радостно зазвенел трамвай. Для измученных блокадой людей это был настоящий праздник. И не передать, как со слезами на глазах встречали они первые ожившие вагоны. Я помню, села на «семерку», через весь город под обстрелами повела поезд. И с этого дня, несмотря ни на что, возила вместе с людьми какое-то общее особенное торжество жизни, радость обновления». (стр. 131)
Из воспоминаний П. Власовой,
работницы трампарка им. Леонова
работницы трампарка им. Леонова
Из воспоминаний М. Ивановой, водителя трампарка им. Леонова
Женщины-водители трамваев
Женщины-водители, работавшие в трамвайном парке им. К.Н. Блохина во время войны
В сентябре 1941 года замкнулось кольцо блокады. Женщины-водители переведены в депо. Мужчины ушли на фронт. Женщины работали на санитарных вагонах.
На Среднюю Рогатку ходил 39 маршрут. Но он был отменён. Там была фронтовая полоса. Разрешалось ходить только санитарным поездам. Возили раненых по госпиталям и больницам.
Вагоны стали оборудовать под перевозку раненых. Воителей женщин стали направлять работать в депо, стали их обучать: Гарецкую, Медведеву, Петрову, Агапову… Мастером была Клейст З. А многих прикрепили на санитарные вагоны: Афанасьеву В., Степанову В., Постнову П., Кирилкину Т.Н., Сидаренкову, Смирнову и многих других.
На Среднюю Рогатку ходил 39 маршрут. Но он был отменён. Там была фронтовая полоса. Разрешалось ходить только санитарным поездам. Возили раненых по госпиталям и больницам.
Вагоны стали оборудовать под перевозку раненых. Воителей женщин стали направлять работать в депо, стали их обучать: Гарецкую, Медведеву, Петрову, Агапову… Мастером была Клейст З. А многих прикрепили на санитарные вагоны: Афанасьеву В., Степанову В., Постнову П., Кирилкину Т.Н., Сидаренкову, Смирнову и многих других.
В.В. Афанасьева
Вагоновожатая т/п им. Блохина
Из рукописной книги «Мои воспоминания», 1981 год, фонды Музея ГЭТ
Вагоновожатая т/п им. Блохина
Из рукописной книги «Мои воспоминания», 1981 год, фонды Музея ГЭТ
Вагоны, вернее, контроллеры были включены только на последовательное включение. Дальше не включишь, стали бомбить Ленинград, но ленинградцы ехали на свои заводы и фабрики. Запомнился день 12 сентября 1941 года. В 7 часов утра я работала на 19 маршруте, ехала по набережной Обводного канала, напротив завода «Красный треугольник». Шли войска на фронт, и фашистские самолёты налетели и так бомбили. Много убило и много ранило бойцов. Я только выехала на Лифляндскую улицу, не доехала до кольца Екатерингофа, отключили ток, и мы с кондуктором стали сидеть в моторном вагоне. В последний вагон ударила бомба, все стёкла вылетели, а нас волной из вагона. Ничего не осталось…
В октябре 1941 года нас, водителей, стали посылать на санитарных вагонах на Среднюю Рогатку. Туда мы возили бойцов на фронт, а оттуда вывозили раненых, развозили по больницам и госпиталям, которые учреждения были специально оборудованы под раненых.
Воспоминания Афанасьевой В.В. о санитарных трамваях, рукопись
Санитарный трамвай: воспоминания
Большую заботу коллектив проявил о раненых защитниках Ленинграда. Десять вагонов было специально оборудованы для перевозки раненых бойцов. Вагоны оборудовали электрическими печами, переносными носилками, обеспечили аптечками, кондукторы были обучены правилам первой медицинской помощи. Особенно отличились своей заботой о раненых бойцах водители и кондукторы: товарищи А. Васильева, Л. Ульянова, Ф. Ерохова, В. Лосева, А. Семирякова, Л. Вороховская, П. Краснова, М. Морозова, Ф. Чепник, И. Лилейко, Е. Фёдорова и другие, которые круглые сутки дежурили в парке и готовы были выехать на линию в любое время суток…
В. А. Попов
В годы войны — директор трамвайного парка им. Смирнова
Воспоминания
В годы войны — директор трамвайного парка им. Смирнова
Воспоминания
8 сентября 1941 года
Удивительная, редкостная осень. Дождей нет. И в сухом и тихом тепле деревья желтеют сохранно, не теряя листьев. Так и стоят пурпурные, янтарные, лимонно-желтые.
И. Д. целый день в институте. Я одна в наших высоких, слишком светлых комнатах. Во время тревоги выхожу на балкон. И без того тихая Песочная улица становится тогда совершенно безлюдной. Только дежурные МП ВО в касках стоят у подъездов, глядя в небо, да изредка пробежит ученик-ремесленник. Их общежитие на территории Ботанического сада, в одном из зданий.
Про них хорошо сказала кондукторша трамвая:
— - Ведут себя, как хозяины. На подножках висят, на площадках толкаются, но я их уже и не трогаю. Ведь скоро пойдут на фронт, окопы рыть.
На оборонных сооружениях, где работают студентки Мединститута, прямо к ним на руки спустился на парашюте легко раненный наш летчик. Бой шел совсем рядом.
Удивительная, редкостная осень. Дождей нет. И в сухом и тихом тепле деревья желтеют сохранно, не теряя листьев. Так и стоят пурпурные, янтарные, лимонно-желтые.
И. Д. целый день в институте. Я одна в наших высоких, слишком светлых комнатах. Во время тревоги выхожу на балкон. И без того тихая Песочная улица становится тогда совершенно безлюдной. Только дежурные МП ВО в касках стоят у подъездов, глядя в небо, да изредка пробежит ученик-ремесленник. Их общежитие на территории Ботанического сада, в одном из зданий.
Про них хорошо сказала кондукторша трамвая:
— - Ведут себя, как хозяины. На подножках висят, на площадках толкаются, но я их уже и не трогаю. Ведь скоро пойдут на фронт, окопы рыть.
На оборонных сооружениях, где работают студентки Мединститута, прямо к ним на руки спустился на парашюте легко раненный наш летчик. Бой шел совсем рядом.
В. М. Инбер
Поэтесса, переводчица, журналистка
Воспоминания
Поэтесса, переводчица, журналистка
Воспоминания
23 сентября 1941 года
У нас очень тревожное соседство: Гренадерские казармы. Ведь только часть их отведена под студенческое общежитие, а в остальных зданиях расположена воинская часть. Туда часто (увы, не слишком, недостаточно часто!) привозят ящики снарядов. Иногда их доставляет вагон трамвая, иногда баржа по речке Карповке. На тихом бережку, неподалеку от нашей прозекторской, стоит зенитная батарея. Все это видно сверху немцам.
У нас очень тревожное соседство: Гренадерские казармы. Ведь только часть их отведена под студенческое общежитие, а в остальных зданиях расположена воинская часть. Туда часто (увы, не слишком, недостаточно часто!) привозят ящики снарядов. Иногда их доставляет вагон трамвая, иногда баржа по речке Карповке. На тихом бережку, неподалеку от нашей прозекторской, стоит зенитная батарея. Все это видно сверху немцам.
21 ноября 1941 года
Вчера, возвращаясь из города, попали в две большие тревоги. Сидели в двух бомбоубежищах и стояли в двух парадных. В промежутках делали «перебежку».
Как только чуть стихнет, мы в путь. Начинается полыхание и полеты над самой головой мы пережидаем. Очень грозно выглядят в темноте колючие красные звезды зенитных разрывов. Их осколки опасны.
Первая тревога застала нас у здания биржи. Белесоватая лунно-снежная мгла, все призрачное, косое от снега. Ростральные колонны еле видны. Среди всего этого стон сирены. И гул бомбы где-то поблизости.
Мы спустились в подвал под биржей, под могучие старинные своды.
Под биржей с нами сидели кондукторша и вожатая. И мы радовались: значит, трамвай не уйдет без нас.
Вчера, возвращаясь из города, попали в две большие тревоги. Сидели в двух бомбоубежищах и стояли в двух парадных. В промежутках делали «перебежку».
Как только чуть стихнет, мы в путь. Начинается полыхание и полеты над самой головой мы пережидаем. Очень грозно выглядят в темноте колючие красные звезды зенитных разрывов. Их осколки опасны.
Первая тревога застала нас у здания биржи. Белесоватая лунно-снежная мгла, все призрачное, косое от снега. Ростральные колонны еле видны. Среди всего этого стон сирены. И гул бомбы где-то поблизости.
Мы спустились в подвал под биржей, под могучие старинные своды.
Под биржей с нами сидели кондукторша и вожатая. И мы радовались: значит, трамвай не уйдет без нас.
Второе убежище по Большому проспекту в большом доме было совсем иного типа. Туда в полном составе спустилась очередь за соевым молоком, стоявшая у магазина этого же дома. И должно же было так случиться, что там сошлись бывшая работница и бывший кондитер конфетной фабрики еще дореволюционного времени.
Начались воспоминания. Бывший шеф рассказал о шоколадном евангелии, которое фабрика сделала для парижской выставки и за которое фабрикант получил 25 000 рублей премии, а рабочим уделил гроши. Но самое интересное было то, что (по словам шефа) парижская комиссия признала евангелие изготовленным на чистом сливочном масле, а оно, между прочим, было на маргарине.
Вот уж поистине сладкие воспоминания. Все убежище слушало, как зачарованное, мало обращая внимания на грозные звуки извне.
Начались воспоминания. Бывший шеф рассказал о шоколадном евангелии, которое фабрика сделала для парижской выставки и за которое фабрикант получил 25 000 рублей премии, а рабочим уделил гроши. Но самое интересное было то, что (по словам шефа) парижская комиссия признала евангелие изготовленным на чистом сливочном масле, а оно, между прочим, было на маргарине.
Вот уж поистине сладкие воспоминания. Все убежище слушало, как зачарованное, мало обращая внимания на грозные звуки извне.
По площади Льва Толстого мы уже не шли, а бежали под сплошным заградительным огнем. И вдруг возле булочной на углу, на льду тротуара дрожащая мольба:
— - Голубчики, родные, помогите!
Старуха. Упала во тьме. В небе над ней ревут самолеты, бушует огонь, а на земле ни души, только мы. Подняли ее и устремились было дальше. А она:
— - Родные, бесценные! Я карточки свои хлебные потеряла. Как же я без них? Дорогие, помогите! — - и шарит в темноте свои иждивенческие стограммовые карточки.
На меня от страха и утомления нашло полное отупение. Говорю:
—- Ищите сами. Мы не можем.
И. Д. ничего не сказал, выпустил мою руку, нагнулся, поискал, нашел старухины карточки. Потом мы ее вывели на Петропавловскую улицу. И побежали дальше.
— - Голубчики, родные, помогите!
Старуха. Упала во тьме. В небе над ней ревут самолеты, бушует огонь, а на земле ни души, только мы. Подняли ее и устремились было дальше. А она:
— - Родные, бесценные! Я карточки свои хлебные потеряла. Как же я без них? Дорогие, помогите! — - и шарит в темноте свои иждивенческие стограммовые карточки.
На меня от страха и утомления нашло полное отупение. Говорю:
—- Ищите сами. Мы не можем.
И. Д. ничего не сказал, выпустил мою руку, нагнулся, поискал, нашел старухины карточки. Потом мы ее вывели на Петропавловскую улицу. И побежали дальше.
21 декабря 1941 года
Вчера решили навестить Евгению Осиповну Р.
- жива ли, жив ли муж? Это мои большие друзья.
Она заведует кафедрой педагогики в Герценовском институте. Теперь работает в тамошнем госпитале сестрой. Работает тяжко. А сама желтая, глаза погасли, седина волос сливается с мехом старенькой шапочки.
Трамваи теперь ходят неточно, с перебоями. Многие линии повреждены. Но мы решили хоть часть пути проехать. По Большому дошли до Введенской и сели на трамвай номер двенадцать. Хоть это был и не наш номер, но он мог перебросить нас через мост, а ведь это главное.
Едва мы тронулись, начался обстрел. Снаряды падали справа и слева. Наш двенадцатый номер шел по гремящей улице, словно по дну ущелья. В трамвае никто не говорил ни слова.
Мы втягивались в самую зону огня. Жутче всего было то, что навстречу нам по тротуару бегом бежали люди именно оттуда, куда мы приближались с каждой минутой. Внезапно вожатая сказала: —
- Дальше не еду. Боюсь.
Вчера решили навестить Евгению Осиповну Р.
- жива ли, жив ли муж? Это мои большие друзья.
Она заведует кафедрой педагогики в Герценовском институте. Теперь работает в тамошнем госпитале сестрой. Работает тяжко. А сама желтая, глаза погасли, седина волос сливается с мехом старенькой шапочки.
Трамваи теперь ходят неточно, с перебоями. Многие линии повреждены. Но мы решили хоть часть пути проехать. По Большому дошли до Введенской и сели на трамвай номер двенадцать. Хоть это был и не наш номер, но он мог перебросить нас через мост, а ведь это главное.
Едва мы тронулись, начался обстрел. Снаряды падали справа и слева. Наш двенадцатый номер шел по гремящей улице, словно по дну ущелья. В трамвае никто не говорил ни слова.
Мы втягивались в самую зону огня. Жутче всего было то, что навстречу нам по тротуару бегом бежали люди именно оттуда, куда мы приближались с каждой минутой. Внезапно вожатая сказала: —
- Дальше не еду. Боюсь.
— - Не останавливайтесь! - закричали ей. - Езжайте вперед. И мы проскочим.
Та было послушалась; одну остановку мы промчались вихрем. Но на второй (это было как раз у Ситного рынка) снаряд упал так близко, что вожатая бросила управление. Вагон стал.
Уж не помню, как мы выскочили из него, перебежали улицу и влетели в булочную на углу. И в то мгновенье, когда мы переступали порог, снаряд попал в наш трамвай.
Мы просидели в убежище булочной, вероятно, с час, я не помню. Как это часто бывает со мной в минуты опасности или после нее, мне страшно хотелось спать.
Укрытие было сырое, сверху капала вода. Люди все время перемещались, ища местечка посуше. Плакал ребенок. Меня тяжело клонило ко сну: год жизни отдала бы за подушку.
Та было послушалась; одну остановку мы промчались вихрем. Но на второй (это было как раз у Ситного рынка) снаряд упал так близко, что вожатая бросила управление. Вагон стал.
Уж не помню, как мы выскочили из него, перебежали улицу и влетели в булочную на углу. И в то мгновенье, когда мы переступали порог, снаряд попал в наш трамвай.
Мы просидели в убежище булочной, вероятно, с час, я не помню. Как это часто бывает со мной в минуты опасности или после нее, мне страшно хотелось спать.
Укрытие было сырое, сверху капала вода. Люди все время перемещались, ища местечка посуше. Плакал ребенок. Меня тяжело клонило ко сну: год жизни отдала бы за подушку.
Когда все стихло, мы вышли. Наш трамвай стоял страшный, разбитый. Какой-то человек, махнув в его сторону рукой, сказал:
— - Там полно трупов.
Значит, были убиты все, кто не вышел.
Вернувшись домой, узнали, что обстрел был прицельный по Ситному рынку, в гущу рыночной толпы. День был воскресный. К нам в больницу привезли 72 раненых.
1 января 1942 года
Новый год встречали вчера дважды. Первый раз - в пять часов вечера, в Союзе писателей, где был сначала «устный альманах», а потом ужин за счет талонов, вырезанных из наших продовольственных карточек.
Мы пошли в Союз по ледяным пустынным улицам, мимо трамвайного парка, откуда не выходит ни один трамвай, мимо хлебозавода, который дает нам так мало хлеба, мимо пробитого осколками и засугробленного автобуса. По набережной, где стоят два недостроенных корабля, трагических, безмолвных. Перед ними ледяная громада города и за ними покрытая льдом Нева.
— - Там полно трупов.
Значит, были убиты все, кто не вышел.
Вернувшись домой, узнали, что обстрел был прицельный по Ситному рынку, в гущу рыночной толпы. День был воскресный. К нам в больницу привезли 72 раненых.
1 января 1942 года
Новый год встречали вчера дважды. Первый раз - в пять часов вечера, в Союзе писателей, где был сначала «устный альманах», а потом ужин за счет талонов, вырезанных из наших продовольственных карточек.
Мы пошли в Союз по ледяным пустынным улицам, мимо трамвайного парка, откуда не выходит ни один трамвай, мимо хлебозавода, который дает нам так мало хлеба, мимо пробитого осколками и засугробленного автобуса. По набережной, где стоят два недостроенных корабля, трагических, безмолвных. Перед ними ледяная громада города и за ними покрытая льдом Нева.
3 июня 1943 года
Жаркий день, совсем лето. Поехали с Анной Ивановной за шляпами и попали в тревогу. Трамвай наш остановился у Марсова поля, мы все вошли в подворотню. Оттуда, как из туннеля, была видна синяя арка неба, безоблачного, сияющего.
Только что по радио опять передавали о продаже «в неограниченном количестве противоипритной пасты номер 5».
18 июля 1943 года
Сегодня пятьдесят лет со дня рождения Маяковского. У меня доклад в лектории и выступление по радио. Но так бьет вражеская артиллерия чуть ли не по всем районам сразу, что не знаю, как быть. Трамвай не ходит, пути во многих местах повреждены. Телефон не работает, так что я не могу справиться в лектории, состоится ли вечер. Но И. Д. говорит, что идти надо обязательно, раз я докладчица. Он, конечно, пойдет со мной.
Возьмем на всякий случай с собой все важные бумаги. Хорошо бы взять и машинку.
Все это лучше всего носить с собой. А то придешь домой, а дома нет.
Жаркий день, совсем лето. Поехали с Анной Ивановной за шляпами и попали в тревогу. Трамвай наш остановился у Марсова поля, мы все вошли в подворотню. Оттуда, как из туннеля, была видна синяя арка неба, безоблачного, сияющего.
Только что по радио опять передавали о продаже «в неограниченном количестве противоипритной пасты номер 5».
18 июля 1943 года
Сегодня пятьдесят лет со дня рождения Маяковского. У меня доклад в лектории и выступление по радио. Но так бьет вражеская артиллерия чуть ли не по всем районам сразу, что не знаю, как быть. Трамвай не ходит, пути во многих местах повреждены. Телефон не работает, так что я не могу справиться в лектории, состоится ли вечер. Но И. Д. говорит, что идти надо обязательно, раз я докладчица. Он, конечно, пойдет со мной.
Возьмем на всякий случай с собой все важные бумаги. Хорошо бы взять и машинку.
Все это лучше всего носить с собой. А то придешь домой, а дома нет.
9 августа 1943 года
Вчера был самый страшный из всех ленинградских обстрелов. Снаряды с дьявольской точностью ложились в центре города, главным образом на перекрестке Невского и Садовой, у трамвайной остановки. А там в это время кишело народом: воскресный день. Все это началось через несколько минут после того, как И. Д. и Мариэтта сели в трамвай номер 3 и уехали. Первый же снаряд попал в трамвай номер 12, идущий вслед за ними, - там было 28 убитых и 62 раненых.
Вчера был самый страшный из всех ленинградских обстрелов. Снаряды с дьявольской точностью ложились в центре города, главным образом на перекрестке Невского и Садовой, у трамвайной остановки. А там в это время кишело народом: воскресный день. Все это началось через несколько минут после того, как И. Д. и Мариэтта сели в трамвай номер 3 и уехали. Первый же снаряд попал в трамвай номер 12, идущий вслед за ними, - там было 28 убитых и 62 раненых.
11 августа 1943 года
За окном мелкий осенний дождик. Осень. Ну и бог с ним, с этим летом! Как сказала Евфросинья Ивановна: - Мы и не видали лета красного. Только видели, как кровь течет».
Сегодня, через десять-пятнадцать минут после того как я вернулась, начался шквальный обстрел. Всего было шесть или семь снарядов. Один разорвался на улице Льва Толстого, против Рентгеновского института, второй - за огородом, против школы. И третий - на нашей территории, почти в том же месте, где погиб Крутиков.
Говорят, что это немцы метят в завод точных приборов ("Пирометр"), который опять начал работать.
Фоторепортер К. рассказал мне ужасающие подробности воскресного обстрела на углу Невского и Садовой: кровавая трамвайная остановка. На мостовой лежали куски человеческих тел, бидоны, кошелки, лопаты, овощи. Многие ехали на загородные огороды или возвращались оттуда. К. видел оторванную руку с папиросой, которая еще дымилась. Свекла и морковь плавали в крови. Потом пожарные смывали кровь с мостовой и тротуара.
Должна честно сказать, что я этой трамвайной остановки очень боюсь. Она была пристреляна еще тогда, когда обстрелы были редкостью.
За окном мелкий осенний дождик. Осень. Ну и бог с ним, с этим летом! Как сказала Евфросинья Ивановна: - Мы и не видали лета красного. Только видели, как кровь течет».
Сегодня, через десять-пятнадцать минут после того как я вернулась, начался шквальный обстрел. Всего было шесть или семь снарядов. Один разорвался на улице Льва Толстого, против Рентгеновского института, второй - за огородом, против школы. И третий - на нашей территории, почти в том же месте, где погиб Крутиков.
Говорят, что это немцы метят в завод точных приборов ("Пирометр"), который опять начал работать.
Фоторепортер К. рассказал мне ужасающие подробности воскресного обстрела на углу Невского и Садовой: кровавая трамвайная остановка. На мостовой лежали куски человеческих тел, бидоны, кошелки, лопаты, овощи. Многие ехали на загородные огороды или возвращались оттуда. К. видел оторванную руку с папиросой, которая еще дымилась. Свекла и морковь плавали в крови. Потом пожарные смывали кровь с мостовой и тротуара.
Должна честно сказать, что я этой трамвайной остановки очень боюсь. Она была пристреляна еще тогда, когда обстрелы были редкостью.
Холодный, цвета стали,
Суровый горизонт…
Трамвай идет к заставе,
Трамвай идет на фронт.
Фанера вместо стекол,
Но это ничего,
И граждане потоком
Вливаются в него.
Немолодой рабочий -
Он едет на завод,
Который дни и ночи
Оружие кует.
Старушку убаюкал
Ритмичный шум колес:
Она танкисту-внуку
Достала папирос.
Беседуя с сестрою
И полковым врачом,
Дружинницы - их трое -
Сидят к плечу плечом.
У пояса граната,
У пояса наган,
Высокий, бородатый -
Похоже, партизан,
Суровый горизонт…
Трамвай идет к заставе,
Трамвай идет на фронт.
Фанера вместо стекол,
Но это ничего,
И граждане потоком
Вливаются в него.
Немолодой рабочий -
Он едет на завод,
Который дни и ночи
Оружие кует.
Старушку убаюкал
Ритмичный шум колес:
Она танкисту-внуку
Достала папирос.
Беседуя с сестрою
И полковым врачом,
Дружинницы - их трое -
Сидят к плечу плечом.
У пояса граната,
У пояса наган,
Высокий, бородатый -
Похоже, партизан,
В. М. Инбер
Поэтесса, переводчица, журналистка
Трамвай идёт на фронт
Ноябрь 1941, Ленинград
Поэтесса, переводчица, журналистка
Трамвай идёт на фронт
Ноябрь 1941, Ленинград
Пришел помыться в баньке,
Побыть с семьей своей,
Принес сынишке Саньке
Немецкий шлем-трофей -
И снова в путь-дорогу,
В дремучие снега,
Выслеживать берлогу
Жестокого врага,
Огнем своей винтовки
Вести фашистам счет…
Мелькают остановки,
Трамвай на фронт идет.
Везут домохозяйки
Нещедрый свой паек,
Грудной ребенок - в байке
Откинут уголок -
Глядит (ему все ново).
Гляди, не забывай
Крещенья боевого, -
На фронт идет трамвай.
Дитя! Твоя квартира
В обломках. Ты - в бою
За обновленье мира,
За будущность твою.
Побыть с семьей своей,
Принес сынишке Саньке
Немецкий шлем-трофей -
И снова в путь-дорогу,
В дремучие снега,
Выслеживать берлогу
Жестокого врага,
Огнем своей винтовки
Вести фашистам счет…
Мелькают остановки,
Трамвай на фронт идет.
Везут домохозяйки
Нещедрый свой паек,
Грудной ребенок - в байке
Откинут уголок -
Глядит (ему все ново).
Гляди, не забывай
Крещенья боевого, -
На фронт идет трамвай.
Дитя! Твоя квартира
В обломках. Ты - в бою
За обновленье мира,
За будущность твою.
1941, 1 декабря
1 декабря 1941 г. Вчерашнее дежурство было особенно тяжелым. С двух часов дня подвезли сразу 26 раненых, пострадавших от артиллерийского обстрела — снаряд попал в трамвай. Очень много тяжелых ранений, преимущественно раздробления нижних конечностей. Тяжелая картина. К ночи, когда закончились операции, в углу операционной — груда ампутированных человеческих ног….»
1942, 5 января
Крайне угнетает общий развал городского хозяйства. Света нет вовсе уже больше недели — длинные зимние вечера проводим при свете коптилки. Воды нет, канализация не работает. Трамваи не ходят. В клинике все это еще ужаснее. Особенно беспросветная тьма. С 6 часов вечера до 9 часов утра люди — как кроты, даже коптилки нет. Подходим к больным с лучиной. Ничего не оперируем и как-то, к счастью, стало меньше прободных язв, а то пришлось бы ждать до дневного света часов пятнадцать!
1 декабря 1941 г. Вчерашнее дежурство было особенно тяжелым. С двух часов дня подвезли сразу 26 раненых, пострадавших от артиллерийского обстрела — снаряд попал в трамвай. Очень много тяжелых ранений, преимущественно раздробления нижних конечностей. Тяжелая картина. К ночи, когда закончились операции, в углу операционной — груда ампутированных человеческих ног….»
1942, 5 января
Крайне угнетает общий развал городского хозяйства. Света нет вовсе уже больше недели — длинные зимние вечера проводим при свете коптилки. Воды нет, канализация не работает. Трамваи не ходят. В клинике все это еще ужаснее. Особенно беспросветная тьма. С 6 часов вечера до 9 часов утра люди — как кроты, даже коптилки нет. Подходим к больным с лучиной. Ничего не оперируем и как-то, к счастью, стало меньше прободных язв, а то пришлось бы ждать до дневного света часов пятнадцать!
Б. П. Абрамсон
Хирург, профессор 1 ЛМИ, во время войны: директор пропедевтической хирургической клиники
Дневник
Хирург, профессор 1 ЛМИ, во время войны: директор пропедевтической хирургической клиники
Дневник
1942, 12 февраля
Несчастные окоченевшие больные лежат, прикрывшись шубами и грязными матрацами, кишмя кишат вшами. Воздух пропитан гноем и мочой, белье грязное до черноты. Воды нет, света нет, уборные забиты, в коридорах вонь от неслитых помоев, на полу полузамерзшие нечистоты. Их не выливают вовсе или сбрасывают тут же, у входа в хирургическое отделение — храм чистоты!.. И такая картина во всем городе, так как повсюду с конца декабря нет тепла, нет света, воды и канализации. Всюду видны люди, таскающие воду из Невы, Фонтанки (!) или из каких-то скважин на улице. Трамваи не идут уже с середины декабря. Привычными уже стали валяющиеся на улицах трупы полураздетых людей, мимо которых с равнодушием проходят пока еще живые. Но все же более страшное зрелище — грузовики-пятитонки, доверху груженые трупами. Кое-как прикрывши “груз”, машины свозят их на кладбища, где экскаваторами роются траншеи, куда и сбрасывают “груз”.
Несчастные окоченевшие больные лежат, прикрывшись шубами и грязными матрацами, кишмя кишат вшами. Воздух пропитан гноем и мочой, белье грязное до черноты. Воды нет, света нет, уборные забиты, в коридорах вонь от неслитых помоев, на полу полузамерзшие нечистоты. Их не выливают вовсе или сбрасывают тут же, у входа в хирургическое отделение — храм чистоты!.. И такая картина во всем городе, так как повсюду с конца декабря нет тепла, нет света, воды и канализации. Всюду видны люди, таскающие воду из Невы, Фонтанки (!) или из каких-то скважин на улице. Трамваи не идут уже с середины декабря. Привычными уже стали валяющиеся на улицах трупы полураздетых людей, мимо которых с равнодушием проходят пока еще живые. Но все же более страшное зрелище — грузовики-пятитонки, доверху груженые трупами. Кое-как прикрывши “груз”, машины свозят их на кладбища, где экскаваторами роются траншеи, куда и сбрасывают “груз”.
1942, 19 марта
Бытовые условия также пока не изменились: по-прежнему нет света, не идут трамваи, нет воды и канализации. Ожидается с 1 апреля пуск трамвая — ждем!
18 апреля
Еще две недели прошли. Наконец-то расцвела настоящая весна. Город очистился, подсох, приосанился. С 15 апреля пошел трамвай. Пущено пока пять маршрутов, но и то приятно. Правда, попасть в трамвай очень трудно, откуда-то вновь появились люди, но все же приятны звуки бегущего трамвая.
20 июня
Сейчас передают по радио отбой местной тревоги. Вот текст его:
“Внимание, внимание! Говорит штаб местной противовоздушной обороны. Обстрел района прекратился. Трамвайное и пешеходное движение в районе восстанавливается”.
Бытовые условия также пока не изменились: по-прежнему нет света, не идут трамваи, нет воды и канализации. Ожидается с 1 апреля пуск трамвая — ждем!
18 апреля
Еще две недели прошли. Наконец-то расцвела настоящая весна. Город очистился, подсох, приосанился. С 15 апреля пошел трамвай. Пущено пока пять маршрутов, но и то приятно. Правда, попасть в трамвай очень трудно, откуда-то вновь появились люди, но все же приятны звуки бегущего трамвая.
20 июня
Сейчас передают по радио отбой местной тревоги. Вот текст его:
“Внимание, внимание! Говорит штаб местной противовоздушной обороны. Обстрел района прекратился. Трамвайное и пешеходное движение в районе восстанавливается”.
Все на работу являлись ежедневно, не пропуская ни одного дня. Лишь когда в декабре перестали ходить трамваи, многие, в первую очередь, те, кто жил далеко, не смогли ежедневно бывать на работе.
Помнится, как 13 декабря , уходя с работы, мы долго не могли выйти на ул.Льва Толстого, так как из-за обстрела был поврежден водопровод у ворот, все было залить водой, которая начала замерзать, пришлось уходить через ворота на Карповку. А как-то в декабре (числа не помню) мы с трудом после сильного обстрела смогли пройти по Кировскому проспекту, возвращаясь с работы, так как вся мостовая и тротуары были опутаны проводами, поврежденными при обстреле, ноги путались в проводах.
Помнится, как 13 декабря , уходя с работы, мы долго не могли выйти на ул.Льва Толстого, так как из-за обстрела был поврежден водопровод у ворот, все было залить водой, которая начала замерзать, пришлось уходить через ворота на Карповку. А как-то в декабре (числа не помню) мы с трудом после сильного обстрела смогли пройти по Кировскому проспекту, возвращаясь с работы, так как вся мостовая и тротуары были опутаны проводами, поврежденными при обстреле, ноги путались в проводах.
Т. А. Никифоровская
Заведующая библиотекой 1 ЛМИ
Воспоминания
Заведующая библиотекой 1 ЛМИ
Воспоминания
До 20-х чисел декабря еще ходили трамваи. Потом трамвайное движение прекратилось. Тогда особенно трудно стало тем, кто жил далеко. Как я уже говорила, они не в состоянии были каждый день приходить на работу. К.П. Белявская жила на ул. Чайковского, И.А. Сретенская - на Советской ул., и др.. Особенно тяжело было библиотекарю Н.М. Колыниной, которая жила в Лесном. Ей я разрешила ходить на работу через день. Она работала с инвентаризацией журналов. Как сейчас помню, что она попрощалась со мной, уходя с работы, а на следующий день позвонил ее сын, спросил, была ли мать на работе. Я сказала, что была. Он тогда сказал, что она не вернулась домой, и при этом с ужасом добавил: "Но у нее были наши хлебные карточки!"». Мы наводили справки в больницах, но отвечали, что она не поступала. Куда она исчезла - умерла ли по дороге или ее убили, ограбив, так и осталось неизвестным: Вообще она была сравнительно бодрым человеком.
Бомб , упавшую около поликлиники, саперы отрывали долго, так как она уходила в землю все глубже и глубже. По сведениям отчета проф. Страшуна в книге "50 лет 1 ЛМ", это происходило в течение чуть ли не трех недель. Весь район был оцеплен, не ходили трамваи по ул. Льва Толстого, не пускали пешеходов. Но даже и тогда в случаях тревоги дежурные ПВО также поднимались на крышу 2-го здания. Все это было тревожно. Но, когда вспоминаешь, то по сравнению с последующими днями поздней осени и зимы, голодом, этот период не кажется таким уже страшным. В октябре работали все еще по-прежнему - по 10 часов в день, но уже начинался голод.
Доставлялись дрова первое время на трамвайных платформах, а затем на баржах по Карповке. На разгрузку выходили все сотрудники института.
Остановились трамваи. Как это трудно – ходить. Как долго! Ведь нужно выходить из дома с таким расчетом, чтобы по пути посидеть, раза четыре нужно присесть, иначе не дойти. Особенно тяжело переходить мост через Неву - он очень длинный, и ветер северо-востока на нем особенно неприятен.
В. Г. Гаршин
Заведующий кафедрой патологической анатомии 1 ЛМИ
Воспоминания
Заведующий кафедрой патологической анатомии 1 ЛМИ
Воспоминания
После отбоя я побежала к моей тете Наталье Анатольевне Голубевой, жившей на Кировском проспекте на углу улицы Скороходова. Я увидела, что на горизонте вырос клуб дыма, который стал быстро расти. Поначалу я решила, что это какая-то дымовая завеса, т. к. не представляла, чтобы от пожара мог быть такой дым. У тети я застала моих родителей и двоюродную сестру и мы пошли домой пешком (трамваи не ходили). Когда мы шли через Кировский мост, впереди, кроме дыма все ярче разгоралось огромное красное зарево. Потом стало известно, что это горели Бадаевские склады, где хранился большой запас продовольствия для города. Как только мы пришли домой, то сразу же стали ложиться спать, т.к. было уже поздно. Мы с двоюродной сестрой, ночевавшей у нас в моей комнате, разделись, легли и собирались гасить свет. Вдруг весь наш дом содрогнулся так сильно, что мне показалось даже, будто я вижу, как шатаются стены комнаты. Мы вскочили, поспешно оделись и вместе с моими родителями спустились вниз, захватив с собой какие-то вещи и документы. Пока мы шли по лестнице, завыла сирена - сигнал тревоги.
Н. А. Никифоровская
Сотрудница библиотеки 1 ЛМИ
Воспоминания
Сотрудница библиотеки 1 ЛМИ
Воспоминания
Мы долго сидели под лестницей, у выхода во двор, где, кроме нас, были и другие люди, очень часто слышался свист от падения бомбы, и мне каждый раз казалось, что бомба непременно попадет в наш дом. Дом весь содрогался от разрывов бомб. Стреляли зенитки. Наш дом стоял у Кировского моста на Марсовом поле, а фашисты старались разрушить Кировский мост. Кроме того, им, верно было известно, что совсем близко от Марсова поля тогда в Мраморном дворце находился штаб Ворошилова, и туда они тоже метили. Бомбы попадали в Неву и на Марсово поле, где потом оказалось множество воронок. Тревога окончилась в 1 ч. ночи. Мы легли спать, но на этот раз уже не раздеваясь. На следующий день утром мы ехали на трамвае через Кировский мост и увидели, что на месте одного из домов зияет провал: дом был разрушен до основания. Позднее не раз пришлось переносить бомбоубежище, видеть разрушенные дома, но это первое впечатление было особенно сильным: впервые война непосредственно коснулась нашего города.
Летом 1943 г. наши войска взяли Орел и Белгород. Это не отвлекло немцев и они с неослабевающей силой бомбили и обстреливали Ленинград. 8-го августа, считали жители, был самый страшный обстрел. На углу Невского и Садовой у трамвайной остановки было 28 убитых и 62 раненных.
Н. Г. Тенигина
Студентка 1 ЛМИ
Из воспоминаний
Студентка 1 ЛМИ
Из воспоминаний
Санитарный трамвай: галерея
Контакты
Музей Первого Санкт-Петербургского
государственного медицинского университета им. акад. И.П. Павлова
государственного медицинского университета им. акад. И.П. Павлова
+7 (812) 338-67-34
museum_pspbgmu@mail.ru
Санкт-Петербург, ул. Льва Толстого, 6-8, корпус №30
Музей городского
электрического транспорта
электрического транспорта
+7 (812) 321-54-05
Санкт-Петербург, Средний
проспект В.О., 77
проспект В.О., 77
